Сказались трёхдневные раздумья над абзацем про "допустимость жертвоприношений".

Приснился кошмар.
В кошмаре герои вели себя, а я была автором, и должна была вести сюжет.
Почему-то вместо главного героя действовала школьная однокурсница главной героини. И там, во сне, эта однокурсница учинила жуткое убийство (жертвоприношение) в "подконтрольной" героине деревне. Трупа автор не видел, труп видела героиня в лесу. Но было что-то совсем плохое, потому что Лека запретила всем смотреть на тело, велела сделать закрытый гроб...
А я - автор - почему-то была обязана подружить Леку с убийцей-Шелар.
Это приводило в ужас. "Да невозможно их помирить!" - думала я, - "Да как же так! Что эта Шелар творит, сейчас она убьёт девочку - и я никого не подружу... Как можно их подружить, если такой труп... Лека с монстрами не водится..." и дальше в том же духе. Страх, растерянность.
Потом я проснулась, и с облегчением поняла, что Шелар в повести не присутствует, что девочка Фина жива-здорова, а мне надо всего-то отредактировать тот абзац и снова пробежаться по тексту в поисках совсем уж дикого канцелярита.